— Какого черта?
Он замялся.
— Не хочешь говорить, не надо, — предупредил я. — Но хотя бы не дергайся. Голландец, возможно, привезет лекаря, дождись его. И вообще, лучше нормально выспаться, чем попасть в руки лекаря.
— Я не могу лечь, — ответил Буассар ошеломленно.
— То есть как это не можешь?
— А так… — ответил француз и снова задергал головой вперед-назад.
А меня от его слов почему-то холодом окатило. Точнее, не от слов даже, а от интонации, с какой он произнес эти слова.
— «Мертвый город застыл в глазах, давай завоюем себе новые земли!..»
— Смени пластинку!
Буассар не слушал:
— «Мы печатаем шаг, наши мышцы крепки, мы хотим прочесать дальние страны!..»
Он не только не мог лечь, он, кажется, не мог остановиться.
— «Отправляйся-ка, парень… — он смотрел на меня выпученными, ничего не видящими глазами и тянул упрямо: — Отправляйся-ка, парень, на поиски незнакомого цветка в дальние страны, лежащие там, за океаном… Все — ничто, кроме твоей силы… Печатай шаг, и пусть дрожат те, кому хотелось бы остановить тебя!..»
— Заткнись, Буассар!
И тогда он сказал негромко:
— Я ослеп, Усташ.
— Ослеп? Ничего не видишь?
— Я вижу, Усташ, но не так, как надо… Чтобы видеть, я должен все время дергать головой… Если я сижу неподвижно, я будто погружен в туман. А? Ты слышал когда-нибудь про такое? Я собственную руку не различаю, если не шевелю ею… Как ночью при вспышках молнии… Наверное, бабинга действительно отравил нас… А?.. Как думаешь, это навсегда?..
— Побереги нервы.
— Ты не бросишь меня, Усташ? Все еще может вернуться. Я говорю о зрении.
— Конечно, — успокаивающе ответил я. — Обязательно все вернется.
— Вот я и говорю, не бросай меня, Усташ, — быстро заговорил француз, ловко хватая меня за руку. — Мы с тобой кое-что знаем, правда? — Он жадно дышал мне в лицо. — Не бросай меня, Усташ. Мы с тобой знаем, что такое надежное прикрытие, правда? Б нашем деле нельзя без прикрытия. Ты ведь меня не бросишь? — Он, наконец, выдохнул то, что, видимо, боялся выдохнуть: — Я не Шлесс, Усташ. Я не заразный. Я точно знаю, что я не заразный. И ты же видишь…
— Да ладно, — сказал я. — От слепоты еще никто не сдыхал.
— Я знаю! — обрадовался француз. — Бот увидишь, я еще прикрою тебя!
Я усмехнулся.
Это он-то прикроет? Будет дергать головой, что ли, чтобы увидеть цель?
Казалось еще минута и француз расплачется.
Мне этого не хотелось.
Я сказал:
— Сиди, не вставай. Пойду принесу пиво.
Подойдя к столу, я негромко выложил новость капралу и Ящику:
— Буассар, кажется, ослеп.
— Ослеп?!
— Ну, не совсем, но в дело, наверное, не годится. Нас теперь только трое. И если ван Деерт не дойдет…
— Голландец дойдет! Я его знаю.
— А если все-таки не дойдет?
Капрал выругался:
— Майор Мюллер прав. Б этой стране, прежде всего следует уничтожать знахарей и кузнецов!
— А если бабинга ничего не подсыпал в мясо? — спросил я. — Мы ведь едим из одного котла. Если бабинга что-то подсыпал, почему это на всех подействовало по-разному? У меня, например, болит голова, а Буассар ослеп…
Я не стал продолжать.
Я не знал, как сказалось отравление на Ящике и капрале. Но, видимо, какого оно на них сказалось, иначе они заставили бы меня договорить.
Взяв несколько банок пива, я вернулся к французу.
— Усташ! — схватил он меня за руку. — А моя слепота, она может сойти за полную потерю зрения? Я могу потребовать по Договору все сто процентов?
— Наверное, — сказал я, и Буассара это несколько успокоило.
По крайней мере до вечера француз протянул без особых ухудшений.
Зато я, очнувшись после тяжелого послеобеденного сна, задохнулся.
Запахи!
Я приподнялся на локте, боясь резких движений, но головной боли не было, как не было вообще никаких плохих ощущений. Я даже испугался — так хорошо может себя чувствовать, наверное, только мертвец. Только вид француза, даже во сне дергающего головой, отрезвил меня.
И я сразу и по-настоящему ощутил запахи.
Ничего такого прежде я не испытывал.
Деревья и кусты, трава и камни, металл, брезент, оружие, пустые банки из-под пива — все обрело неожиданную способность источать запахи. Мир просто исходил запахами. Жадно поводя ноздрями, я вбирал в себя тропическое неистовство — влажную духоту, душную сырость, пряность невидимых орхидей и сотен других, мне неизвестных растений; заплесневелые и чистые ароматы, и ароматы прекрасные и отвратительные.
Конечно, такую чувствительность нельзя было назвать нормальной.
Но, даже думая так, я не переставал жадно узнавать, ловить все новые и новые запахи и ароматы. Несмотря на их чудовищное разнообразие, я легко отделял один от другого, угадывал, ловил легчайшие полутона, сразу узнавая — относится данный запах к какому-то живому существу или он, скажем, исходит от оброненного кем-то патрона?
Еще я заметил, что вижу над предметами таинственное свечение.
Например, над белыми цветами орхидей это свечение было голубоватым, а желтая нежная травка, обычно такая незаметная, испускала пепельный свет.
Я будто попал в другой — неистовый, странный мир, пугающий, но не отталкивающий.
— Иди к нам, Усташ!
Капрал и Ящик сидели рядом у костерка, метрах в пяти от джипа.
Запах брезента, углей, потной одежды густо мешался с ароматами орхидей, мятой травы, бензина.
— Взгляни на оборотня, Усташ.
Не знаю, что и как они видели, — я, например, увидел ураган вспышек.
Оборотень пылал, как обломок радуги.
Он сверкал, как мощная маячная мигалка в ночи, как звезда в пустом небе.
Тысячи и тысячи светлячков, привлеченные его пожаром, толклись над ним в светящемся хороводе, как крошечные планетки вокруг сияющего светила. И я, бывший усташ Радован Милич, профессиональный рейнджер, замер, как гимназистка, вдруг вспомнившая давно исчезнувший в прошлом выпускной бал.
Светлячки толклись над пылающим оборотнем.
Я почему-то подумал: а может, это создание вовсе не с Земли? Может, этот оборотень упал к нам с неба? Может, его занесло к нам из других пространств? Может, и он видит нас в нежных красках и запахах?
Капрал у костра шевельнулся.
Будто испугавшись, запахи на мгновение погасли, но тут же вспыхнули с новой силой. Среди них появилось много новых, незнакомых, каких я прежде не слышал. Были среди них и враждебные, их я сразу отторгал. Были и такие, что пугали меня, но главное, я это понял, весь этот праздничный разлив запахов был напрямую связан с состоянием оборотня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
